Катастрофа, которой еще не знал мир! Авария на Чернобыльской АЭС - 30 лет спустя. Хроника, факты и неизвестные истории очевидцев. Возвращение в Припять и признание телефонисток, которые в первые часы после аварии стали свидетелями страшных переговоров.

- Привет. Какими судьбами?

- Решила проведать.

- Молодец… Чаек попьем?

- Попьем.

Две лучшие подруги - Валя и Женя. Неразлучн более 30 лет. Они - соседки. Ранее вместе работали в Чернобыле - телефонистками.

- У меня был позывной ПЯТАЯ.

- А у меня ШЕСТОЙ. В день аварии я работала с 17 до 24… В 20.20 уже начали звонить все города, все правительство: что у вас случилось?

Простые телефонистки пытались подслушать важные разговоры, когда соединяли на межгород чернобыльских руководителей с Киевом или Москвой.

Валентина, телефонистка:

- Указание было молчать. Никому ничего не говорить. На всех сменах сидел, особенно ночью, когда я работала, сидел сотрудник КГБ.

Они хотели хоть какую-то информацию - что в ту ночь произошло на АЭС.

Евгения:

- Паника была. Радио не говорило, не объявляло. Слухами прошла молва, что случилась авария.

Телефонистки были первыми, кто все же узнал о страшной трагедии.

Валентина:

- Метео сообщало в Москву, и мы знали, что радиация превышает в 950 раз. Он ее еще спросил: может, вы неправильно замеры сделали - она сказала: нет, все правильно сделала.

Затем соединяли разных руководителей, которые долго решали - эвакуировать людей или нет. Жителей Припяти вывезли через сутки после взрыва. А чернобыльцев... через неделю!

Геннадий Стамбула, корреспондент:

- Це - центр Прип'яті. 30 років тому тут зупинився час. Місто назавжди залишилося в Радянському Союзі. До Чорнобильської АЕС десь два кілометри. Нині рівень радіації перевищує норму майже в чотири рази.

- Это и есть дом, в котором я жил. На 4 этаже.

Валерий Николаевич знает здесь каждый угол. Хотя и прошло уже 30 лет. Но все такое же - родное. Его 85-квартира.

- Здесь была зала, это кухня была. Это лапочки-дочки книга…

Валяется черно-белый телевизор. Стоит электрическая плита. Даже сохранилась модная в то время импортная стенка. Сейчас, шутит Валерий Николаевич, тут даже жить  можно. Потому 20 микрорентген - вполне безопасны для здоровья.

- Тянет сюда, все-таки жизнь прошла молодая, дети поднимались здесь…

Николаевич так и остался здесь, в Чернобыле. Работал водителем. Сейчас на пенсии. Пасека есть. Лодка. Жена с дочерью живет под Киевом. Часто сюда приезжает сын. Хозяин говорит: уже никогда не променяет свой дом на высотку в столице.

- Это маленькая родина. Потому что здесь я родился, родители здесь жили.

- Живем - 30 год тут живем. Все в городі садимо, все їмо. Чорнобиляне такой нації, что не боятся радіації.

Николай тут самый молодой житель. Ему чуть больше сорока. По местным меркам он - богач. Есть коровы, козы и большой дом.

- Виходь, виходь, Лисонька … на… Сюда нельзя, бежи на поле.

Он показывает свое хозяйство. Говорит, на этом поле вскоре еще картошку посадит. А потом ведет в соседний дом - там настоящий клад.

- То в сарае каком-то, то в хате у когось стояла…

Николай это собирал в зоне - домашняя утварь, игрушки. Сохранились еще газета за 86-й год, старые фото, мельница. Много всего. В отдельной экспозиции - стеклянные бутылки из-под ситро.

- 10 копеек, без вартості посуди.

- А одна пляшка кошутвала пам'ятаєте скільки?

- 20 копійок.

Это единственная память, которая осталась от того Чернобыля. Николай мечтает: может, когда-нибудь здесь будет музей. Иногда сюда заходят туристы - посмотреть, как живут самоселы.

Галина:

- Мы обижаемся, что нас называют самоселами. Самоселы - сами заселились у чужие хаты. Это самоселы. Но мы живем в своих хатах.

Галина Федоровна не покинула родной город после взрыва на ЧАЭС. И особо никто ее не заставлял. А работала она тогда заведующей в детском саду.

- Утром нас вызвали в горком партии и сказали, чтобы мы ни в коем случае не уезжали, потому что будете дезертирами. 

Так и осталась. Сегодня здесь живут 240 человек. Галина Федоровна знает каждого. В Чернобыле она главная активистка - нечто вроде мэра. Воюет за возрождение города.

- Хозяйка!

Хозяйка здесь - Полина Захаровна. Энергичная бабушка. Так сразу и не скажешь, что ей 90. Она старейшая в Чернобыле.

- Встаю рано. Поработаю в огороде. Зайду позавтракаю. Опять в огород.

Полина Захаровна за день до аварии на станции поехала в Киев присмотреть за внуком. А когда вернулась - Чернобыль опустел. На окраине стояли военные - никого не пускали. Чтобы попасть в родной дом - пришлось обхитрить охранников.

- Я обішла ліс. Мост пройшла. Ідуть машины робочіє - я подняла руку, вони взяли мене. Привезли в Чернобиль. И я прийшла в свою хату. 

- І не виходили отсюда більше?

- Неа!

Теперь из Чернобыля она ни ногой. Ни за что не променяет свой огород в мегаполис.
 
- А людей масса, сюди-туди тикаешься. Те тебе торкнуло, пхнуло. Хіба це жизнь…

Захаровна часто ходит в местную церковь. Там много лет правит отец Николай. Он говорит: во время второй мировой дважды пытались взорвать.

- Люди легли на паперть этого храма и сказали: взрывайте с нами.

После чернобыльской трагедии святыня почти 10 лет стояла под замком. Отец Николай вспоминает: чудо было - на улице приборы показывали до сотни микрорентген, а в храме - радиации вообще не было. В конце концов, когда милиция устала сопротивляться прихожанам - церковь все-таки открыли. Ограбить святыню люди не позволили.

- Чернобыляне не дали. Все равно оно радиоктивное. Люди узнали. Стали на защиту и ничего не дали.

По большим праздникам здесь собираются все чернобыльцы. Ставят свечи и молятся - за возрождение зоны.

Бывшие телефонистки из Чернобыля - Валентина и Евгения - за много лет уже смирились, что никогда не вернутся в город своей молодости. И уже никогда не возьмут трубку - как тогда в чернобыльском узле связи. Остались только фотографии и доза радиации.

Евгения:

- Это боль и печаль, так атом нас разбросал по всему свету. А за домом душа все равно болит. Это жутко было... Жутко… Паника... Машины кругом... Военных много было... И все как в кошмаре, как в каком-то фильме…