Украина вспоминает трагические события 1986-го. Прошло 24 года со дня Чернобыльской трагедии, когда взорвался четвертый энергоблок атомной электростанции. Пока одни вспоминают жизнь с радиационным привкусом, другие и сейчас работают на Чернобыльской земле. Кроме тамошних самоселов, оберегают тайны зоны и правоохранители. Какая она, милицейская жизнь среди почти забытого мира, - видел Борис Сачалко.

Борис Сачалко, корреспондент:

- Раніше отут гралися діти, тепер рівень радіації - 240 мікрорентген. Це означає, що більше 5 хвилин на цьому місці перебувати просто заборонено.

Радиационный фон здесь зашкаливает. Чтобы хоть немного его уменьшить, все село 24 года назад закопали.

Леонид, самосел:

- Мы идем сейчас по улице села. Вон холмик - дом. Вон большой холмик - большой дом.

Здесь ходить опасно. После каждой прогулки с ног нужно стряхивать радиационную пыль.

Леонид, самосел:

- 0:3 в нього. О, а Боря взявся рукою і стало 0:4.

Леонид Петрович радиации не боится.

Леонид, самосел:

- Вот в этой хате я родился.

В Киеве он жил 5 лет, а потом вернулся домой - не выдержал столичной суеты. Таких здесь немного. Выживать в зоне помогают милиционеры.

Леонид, самосел:

- Приходит участковый, спрашивает, как. Ну, если надо дров - дров дадут. Пока месть, слава Богу, можно жить и не тужить. Только вот погано, что водки нельзя пить.

- А чого?

- Бо отпили уже свое.

Милиционеров тут целый участок. Из зоны часто воруют цветные металлы. Нельзя, говорят правоохранители. Ловить воров помогают самоселы.

Григорий Яременко, руководитель отдела милиции по охране зоны Чернобыльской станции:

- Є дільничний інспектор міліції, проводяться операції, візит, є різні і вказівки, і згідно планів і згідно обов’язків міліції, проводимо відвідування в помешкання громадян. У нас 5 дільничних інспекторів. Тут всі одне одного знають, це як маленька сім’я. Один одного тут знають, і одне в одного на виду.

Борис Сачалко, корреспондент:

- З кожним роком оберігати зону від розкрадачів стає дедалі складніше. Тутешні села заросли лісом так, що дістатися до деяких ділянок машиною просто неможливо. Тут у пригоді стають коні.

Лошадей здесь на целый батальон. Более действенной силы в условиях заросших сел нет. Преступники бежать даже не пытаются.

Леонид, самосел:

- Якщо ми пішком - то ще тікають, а як бачать, що ми конем, то навіть не намагаються.

Если в селах - на лошадях, то в заброшенных городах - на внедорожниках. Припять - место особого милицейского контроля. Смотреть здесь есть на что.

Леонид, самосел:

- Вот это вот - остатки от пульта централизованной охраны. Вот тут канцелярия роты.

Правда, зачастую здешних непрошеных гостей нужно не ловить, а спасать.

Александр Наумов, ликвидатор аварии на ЧАЭС:

- Как-то сюда приехали туристы, и один талантливый залез сюда в клетку и себя захлопнул. А ключей не было. Ну, пришлось искать людей, ломать замок, чтобы отпустить импортного туриста.

Чернобыльская зона меняет человека, убеждены местные активисты. Чтобы сохранить память о прошлом и была наука на будущее, предлагают из зоны сделать музей.

Александр Сирота, вице-президент общественной организации:

- Для когось це - поїздка у колишнє СССР, для когось - повернення додому, але всі, хто туди їде, вони повертаються іншими. Вони задумуються, що така катастрофа могла статися і в їх місці, і місто їх дитинства також може перетворитися на мертве.

Если не создать музей, то уже через десяток лет охранять будет нечего и некого. Памятник человеческой халатности распадается на глазах.

Борис Сачалко, Дмитрий Денисов, НТН.